Эльвира Аверкович, Леонид Вариченко Диалоги о художественной гимнастике Разных чувств движеньем выраженье Аверкович Э.П., Вариченко Л.Л. Диалоги о художественной гимнастике. Осмысление эволюции популярного вида спорта в форме воспоминаний. Судьбы людей в спорте, как и в искусстве, зависят не только от самих людей, но в большей мере от тех, кто их окружает. Понимать, поддерживать и помнить или же отказать в этом - право современников. Более сорока лет у руководства художественной гимнастики России стояла Татьяна Григорьевна Вавич, а сменила ее на этом посту Эльвира Петровна Аверкович - одна из первых Чемпионок мира. Эта книга напоминает любителям спортивной эстетики, что российская художественная гимнастика имеет долгую историю и своих главных действующих лиц. Цена книги без стоимости пересылки: 200 р. По вопросам приобретения данной книги, Вы можете обращаться по         телефонам: 8-499-193-22-30, 8-916-223-14-21, 8-916-223-13-74         или e-mail: leon571@mail.ru Сайт Леонид Леонидовича Вариченко: www.leon-de-vo.narod.ru

III

«Избавлены нравы от злобы и зависти,
По жилам гоним чистый ток.
И великодушие с щедростью завиты
В приятие блага поток».
Леон Де Во

В.   Художественная гимнастика, это вид спорта, непосредственно граничащий с одним из тончайших видов искусства - хореографией. Не знаю, как сейчас, а раньше, мне кажется, гимнастки обладали определенной эстетической подготовкой. Они были внутренне наполнены, им было, что сказать зрителю, как настоящим хорошим балеринам. И начало подобной подготовки, наверняка, надо искать в детстве. Расскажите о своих детских годах.

А.   Мне еще не было семи лет. В Сухуми при музыкальном училище, был хореографический отдел. И мама меня туда повела. Этот хореографический отдел был включен в музыкальное училище. Они были, правда в разных помещениях, но, в общем, это была одна организация. Мы занимались сольфеджио, все как полагается, очень серьезно. А в бывшей церкви был организован балетный зал. Там была такая маленькая эстрада, пианисты из Ленинграда, и с нами занимались ленинградские хореографы. Ну, поскольку, мы были совсем маленькие еще, были игры подвижные, на внимание: надо было пройти между булавами, что-то найти, но были и задания - придумать какие-то связки, и мы этим занимались.

В.   Это была первая ваша встреча с хореографией?

А.   Да, первая встреча.

В.   Вам объясняли, что такое «pile»...

А.   Совершенно верно. После этих подвижных игр мы стали заниматься у станка. Потом нам ставили танцы. Мы танцевали народные танцы: украинский, белорусский танец, другие - мой любимый танец был гопак. Ну, и классика тоже была. Должна сказать, что в Сухуми был госпиталь. Выл 1942-43 год, когда я начинала. И мы уже выступали в этом госпитале. Я как сейчас это помню: койки, и раненые лежат. Хотя в Сухуми немцев вообще не было, они туда не пришли, но часто бомбили, и это было страшно.

В.   А Ваши родители имели отношение к искусству?

А.   Нет, абсолютно никакого. Моя сентиментальность, любовь к лирике - это от мамы, просто мама это очень любила. Я была подвижным ребенком. У нас во дворе был гараж, так под машину я лезла просто ежесекундно. Надо было меня чем-то занять, и мама отвела меня туда, и меня взяли.

В.   А на гараж не лазили?

А.   Лазила, конечно. А еще однажды чуть не угробила своего брата, он на два с половиной года моложе меня. Я его посадила на так называемую «колбасу» от прицепа грузовой машины, а машина поехала. Он вцепился руками и держался. Прицеп при движении жутко гремел, и шофер не слышал наших криков, и только когда машина стала поворачивать, он увидел, что за ним уже бежали, и остановился. Потом не всегда была вода в водопроводе, и стояла большая бочка, чтоб машины мыть на площадке для мойки. В этой бочки мы с братом тоже чуть не утонули. Перебрасывались подушкой и бултыхнулисъ, короче много было забавных эпизодов.

В.   Я, почему спросил про гараж. У нас во дворе в Москве тоже было много гаражей и как потом выяснилось, я ноги укрепил, прыгая с гаражей вниз, а потом запрыгивая обратно.

А.   А мы прыгали в кузова грузовиков молниеносно. Лазали, как обезьяны, на колесо. У меня двигательная координация была видимо врожденная. И оттого, что я бегала, прыгала, носилась. Вот мама и решила, что действительно что-то надо со мной делать. Чтобы попасть на улицу Леселидце, где была бывшая церковь, в которой организовали балетный зал, нужно было пройти через поляну. Это сейчас там парк. А в детстве расстояние казалось мне большим, но я все равно ходила, так как очень хотела заниматься.

В.   А какая это была церковь, вы не помните?

А.   Православная. Около церкви было надгробие, типа саркофага. Кто похоронен, не знаю, но очень красиво был сделан православный крест. И я стала ходить в это музыкальное училище и втянулась, у меня хорошо получалось. Но вот, мне нравились такие темпераментные танцы типа гопака, хотя классику мы тоже танцевали.

Мы жили во дворе, где был гараж, я это говорила, и одна стена здания была обкома партии, а другая... Короче говоря, были купцы грузинские. Хозяйка была — многие называли ее Бебе, а ее мужа Вабуа. Она была хозяйкой всего этого дома раньше. Фамилия их была Качарава. Ее сын Анатолий Качарава был капитаном дальнего плавания, и он плавал потом на ледоколе, и на подводной лодке. Он - Герой Советского Союза - вначале войны исчез, пропал. И Бебе в ужасе ходила, такая вся растрепанная седая грузинка. Но всем во дворе помогала: муку давала, детям что-то. Они лучше жили, чем другие. Но во время войны все были одинаково бедны, также как и после войны. Она же помогала и к детям относилась хорошо, хотя было много разных людей. И потом вдруг он нашелся в 43-м году. А после его посадили, в общем, все эти «сталинские выкрутасы». Но когда он нашелся, она просто кричала на весь двор: «Толя, Толя нашелся». Вообще, очень интересное окружение было. Там жили и бывшие князья. Такие известные грузинские княжеские фамилии как: Давитулиани и Гогохия. И их дети тоже занимались в балете.

В Сухуми я прозанималась до 1946 года. А потом мы переехали во Львов, потому что моего отца послали на борьбу с бандеровцами. В Львове еще стреляли, и действовал комендантский час. Но при театре оперы и балета была балетная студия, и мама туда меня повела, и меня сразу взяли.

В.   И много там было тогда детей?

А.   Детей моего возраста и постарше года на два было человек восемь. А позже были разные возраста. Есть еще фотография, где мы стоим на уроке: взрослые позади, маленькие впереди. Вел эту студию Александр Павлович Ярославцев, как и мои педагоги в Сухуми, ленинградец. Хотя он сам был артистом балета и еще танцевал партии героев, но и с нами занимался. Нас даже стали включать в спектакли. И во многих театральных постановках мы участвовали. Должна сказать, что театр был просто изумительный, очень похожий на Венский и Одесский театры.

В.   Венский я себе хорошо представляю.

А.   Но Львовский театр мне всегда больше нравился, он очень богат по живописи, росписи и оформлению, и он более компактный - театр европейского типа. Он до сих пор стоит очень красивый и снаружи тоже великолепен. И в то время, когда мы переехали во Львов, в театре были очень хорошие силы. Оперные певцы были из Польши, которые там остались работать. Балетные, и свои, и приезжие гастролеры из Ленинграда. И были очень хорошие спектакли. Изумительный был художник в театре, некий Сальман. С детства запало в душу, мы запомнили потрясающий занавес к опере Направника «Дубровский». Спускался перед занавесом портрет Пушкина с бронзовой ветвью — это производило сильное впечатление. В балете «Бахчисарайский фонтан» за тюль-занавесом изображение фонтана, причем было так сделано, что как будто он свет излучал. Это было очень красиво. В «Эсмеральде» на занавесе был изображен большой колокол или же опускался занавес с чистилищем - потрясающая картина. А основной занавес театра был из красного бархата. Над сценой нависали чудные скульптуры. Театр был просто сказка. Но самый большой интерес представлял противопожарный занавес. На нем, со стороны зрительного зала, была изображена бронзовая изгородь, увитая розами, и за ней - панорама Львова. Этобыла невиданная картина.

В.   Обычно пожарный занавес красного или белого цвета...

А.   Нет, со стороны сцены он был железный, а вот со стороны зрительного зала - такая сказка. В общем, театр уникальный. И мы занимались там, ходили в балетный класс. До профессиональной балерины я не дошла. Ну, это нельзя назвать карьерой, потому что все закончилось в 13 лет.

В.   Эх! Короткая карьерка. Оборвалась на взлете.

А.   Да. Мы не дошли до характерного танца. А пальцевый класс — это все было. И главное, участвовали в спектаклях. Надо сказать, что внимание нам уделяли большое. В студии не было общеобразовательных уроков, за этим мы ходили в свою школу. А потом приходили в театр. Дирижеры с нами занимались, музыку нам преподавали, уроки грима мы получали. Короче говоря, это была театральная жизнь. И когда ставили спектакли, конечно, мы были целый день на репетиции. Это все было. И этот «запах кулис» - он мне знаком, я его помню до сих пор — клей, пыль. В каких спектаклях мы участвовали... В «Эсмеральде», в постановке Цейтина - мы участвовали в двух выходах. Во «дворе чудес» был танец хулиганов — такие оборвыши, человек восемь — замечательный танец. И на балу у Флер Де Лиз, где ревю, там мы были одеты в красивые розовые платья, как звезды. Выходили еще в oпеpax. В «Пиковой даме» - в летнем саду просто дети, а вот когда на балу, в пасторали, я танцевала амура. Вообще, амура я танцевала в двух спектаклях. Есть такой украинский балет - «Лелея» на сюжет Тараса Шевченко. Там в третьем акте был «суд Париса», где выходят богини и Прекрасная Елена. Так у меня была даже маленькая вариация на пальцах. Теперь, «Конек-Горбунок», но старый, музыка Пуни и Глиэра. Там я была Коньком во всех пантомимных сценах, а на ярмарке у меня была даже сольная пляска. И очень интересен был костюм: серого цвета, на руки я надевала маленькие копытца, голова моя была в глее конька, то есть, выше моей головы находилась голова конька из папье-маше, и хвост был очень пышный и красивый и прикреплялся к поясу. И вот, на ярмарке, где продавались Золотые кони, у меня был маленький танец, которым я очень гордилась. А однажды я забыла хвост одеть, и электрик говорит: «где твой хвост?». Так пришлось через три ступеньки мчаться, чтобы этот хвост нацепить, но я успела. Должна сказать, что о театре мы знали все. « Пиковую даму » я знала наизусть, до сих пор все арии помню. Приезжали ведь чудные гастролеры: Норцов, Нэлепп. Ясно, что на спектакль было попасть очень сложно, а за кулисами сшиваться - прогнали бы. Так мы забирались в ложу зрительную и сидели там, как мыши. И репертуар весь знали: «Риголетто», «Евгений Онегин», «Пиковая дама» - знали и любили. А в опере «Русалка» я даже говорила, в двух актах: в «подводном царстве», а потом когда Князя завлекала, и он, в конце концов, прыгал в воду. В «подводном царстве», мать говорит дочке: « Послушай дочка, нынче на тебя надеюсь я. К нам на берег придет мужчина, стереги его и выйдь к нему на встречу, он нам близок, он твой отец». И я должна сказать: «- Тот самый, что тебя покинул и на женщине женился?» И режиссер, когда со мной работал, учил: «Ты знаешь, как это надо сказать, с какой интонацией?» «Что такое женщина? Это чертово семя!» Потом я уже выходила на мост, и Князь меня спрашивал: «Что я вижу, откуда ты прелестное дитя?» А я Князю отвечаю: «Я прислана к тебе, любезный Князь, от матери моей нарочно». Князь мне: «От матери! Но кто ж она?» И я: «Она та самая, которую когда-то любил ты и покинул». В этом месте на одной из репетиций дирижер остановился и показал на меня Князю: «Вот ребенок говорит, прелесть слушать». Я была очень маленькая и очень худая и поэтому до тринадцати лет - уже расформировали студию, уже мы этим не занимались - но в «Русалке» у меня не было замены, и в 13 лет приходили ко мне домой и просили выступить в спектакле. И я еще долго выходила с этими словами. Спортом я стала заниматься с 15 лет. Театр и балет у меня были с неплохой школой. Приезжала Лепешинская, была у нас на уроке. Также у нас были выпускные уроки, типа концертов. Первое отделение - второй акт «Лебединого озера», мы танцевали танец маленьких лебедей, а второй акт — дивертисмент — я «Красная шапочка», так что полный комплект. Вот эта вся моя театральная карьера, но я получила от этого очень много.

В.   Как говорил покойный дирижер театра «Геликон-опера» Кирилл Клементьевич Тихонов : «Балетные артисты могут служить в театре кем угодно, потому что они с детских лет в театре - участвуют в спектаклях, знают оперы, постановочную часть и всю структуру театра».

А.   Нуреев же стал потом дирижером.

В.   Дирижерами многие балетные становятся, потому что дирижирование и ритмику преподают, это только надо продолжить. В Большом театре Лавренюк стал дирижером, замечательный характерный танцовщик.

А.   Некоторые чудесные оперы из того репертуара, сейчас я не слышала, чтобы шли. Вот - «Дубровский» Направника.

В.   «Дубровский» шел в театре Станиславского и Немировича-Данченко, но давно. Когда я пришел в театр в 1976 году, то по музейным афишам это было видно.

А.   Чудная опера! В театре им. Станиславского я как-то послушала «Евгения Онегина», и мне не понравилось, а в Львове мне нравилось. Мне не понравилось «письмо Татьяны», она на коленях ползает с бумагой по кровати. В Львове было не так. Ну и, во-первых, детское впечатление — оно сильнее.... С письмом была сцена свободная, стояла лежанка, типа диванчика, но Татьяна не устраивалась там. Она письмо писала и выходила с ним на рампу и пела все это. Было так, как положено. И ребенку все понятно.

В.   А общеобразовательная школа была отдельно от студии.

А.   В школе к искусству относились хорошо, отпускали. Но и в школе я тоже выступала, когда просили. В Сухуми, в хореографическом училище небольшую стипендию платили.

В.   А за выходы в спектакле?

А.   Нет. Это было, как учебный процесс.

В.   Производственная практика...

А.   Это в Львове платили за спектакли, чисто символически, а в Сухуми только стипендию.

В.   Теперь можно и вспомнить, с чего мы начали главу.

А.   Да, вот собственно, откуда культура, отношение и желание в каждой комбинации вникнуть в суть музыки, сыграть.

В.   Сыграть произвольное упражнение. Это так высоко, так профессионально, и так недоступно теперешнему сугубо физкультурному гимнастическому валу безликих фигурантов.

А.   Совершенно верно. По-другому все это было. Я много читала, интересовалась музыкой с детства. Тогда не было телевизора, и это все не отвлекало от чтения книг. В доме было читать принято: в слух читали, мама читала, мы слушали. И когда я уже стала постарше, то конспектировала в тетради музыкальные книги. У меня до сих пор сохранились эти тетради. Когда я писала диссертацию, это были уже 80-е годы, я перечитала все диссертации по хореографии, которые есть в библиотеке им. Ленина. Это было очень интересно, и оттуда я вынесла очень много. Я узнала, например, что есть три балета «Спартак» и все разные. Так же как и музыка предусматривает множественность интерпретаций, в балете все зависит от концепции автора - историческая, костюмная или еще какая-то. Все это я впитывала и в свою деятельность спортивную включала. Музыка это очень сложный организм. И диссертации по музыки, они сродни математике, очень много сопоставлений с математикой. Потом переплетается с психологией, а психологи пишут очень толстые книги. В связи с тем, что у меня диссертация была объемная, она включала в себя много, и охватывала много: музыку, хореографию - пришлось много материала проработать, и интересного, надо сказать, и полезного.

В.   Вернемся к моменту, когда вам было 15 лет. Вдруг появился спорт. Откуда?

А.   15 лет. Я занималась хореографией и у меня былаподружка в школе. А она занималась спортивной гимнастикой. Я с ней пошла в зал «Спартак», во Львове. Мне понравилось. Я попросилась туда, тогда это было проще. Меня взяли, т.к. у меня координация была. Там была и художественная гимнастика, которая мне жутко не нравилась после балета и казалась очень примитивной. Я туда не пошла, я пошла на спортивную гимнастику. Но не хватало силы, я физически была слабая. Что касалось координации, вольных упражнений — это было все замечательно. Параллельно с этим там была и спортивная акробатика. Стала я и этим заниматься. Тоже успешно, потому что опять же координация. Ну, а силу пришлось приобретать. Начиная с 15 лет, были успехи. Хотя какие-то вещи не получались, какие-то все же получались замечательно: «кольца в каче» раньше были у женщин, «кольца на месте», «кольца в каче» — это было красиво. На брусьях параллельных долго многое не получалось, были сложные движения опять же силовые. А на разновысоких брусьях было проще. Тогда гимнастика была другая. Вольные упражнения получались просто блестяще. Но потом, я уже рассказывала, когда я поступила в институт физкультуры, другого пути и желания не было. Раз в 15 лет я стала заниматься этим, и достаточно успешно, и хорошо получалось, в 17 лет я поступила в институт физкультуры. Львовский — хороший институт. Проучилась там до третьего курса, все было замечательно. И я уже сказала, что у меня были друзья в акробатике, в спортивной гимнастике. И был - Владимир Михайлович Зациорский (1933 г.р.) - близкий друг, наставник.

Он стал моим научным руководителем. Мы вместе тренировались, ездили на соревнования. Он вообще математик. Окончив Львовский институт, он переехал в Москву, поступив в аспирантуру, где блестяще защитил диссертацию, затем вторую! Доктор педагогических наук, профессор. Его знаменитая книга «Физические качества спортсмена» — путеводитель для всех, пытающихся заниматься спортивной наукой. Был заведующим кафедрой биомеханики в ГЦОЛИФКе. Для всех спортивных иностранных специалистов он - ученый № 1. В настоящее время он в Америке — преподаватель, профессор и одновременно ведущий семинаров.

А когда Владимир Михайлович занимался акробатикой, он выступал в силовой паре. И вот - он мне сказал: «Тебе не кажется, что ты в музыке и в хореографии знаешь больше других. Почему бы тебе это не применить». И я стала потихоньку это писать. Курсовые работы - тематика музыкально-хореографическая. Какие-то методические письма, он меня в этом вопросе немножко направлял. А потом стал говорить и он, и другие: «Что ты будешь делать, когда закончишь институт. Как ты будешь вести занятия по спортивной гимнастике, страховка и прочее. Тебе надо с твоей подготовкой пойти на специализацию по художественной, и ты в этом станешь специалистом». И я послушалась. И на третьем курсе института пошла на специализацию по художественной гимнастике. Стала там заниматься. Все было хорошо, кроме предметов. Страх к предметам у меня остался навсегда. Хорошо получалась только лента. Сразу, потому что тогда ленту не бросали, она была в руках. Она была продолжением руки, и она принимала любую форму.

В.   Она и кисть художника, и шпага...

А.   Да. Кажется, Гете говорил: «Рука мастера равна его мысли, и соперничает с ней». И то же самое можно о теле сказать. И вот, с лентой у меня получалось лучше всего, а позже и с двумя лентами, что, в конце концов, вылилось в довольно знаменитое упражнение, которое всем нравилось - «Испанский танец» из балета «Лебединое озеро». И я долго это упражнение делала. А «без предмета» я любила, потому что без предмета могла делать все что угодно. У меня была классика в основном: «Элегия» Рахманинова. При чем были куски, где ничего не было. И были тренеры очень хорошие. В Львове была Мария Михайловна, которая тоже хореограф была, говорила: «Вот эти куски рассчитаны на вдохновение, это ты сделаешь сама». В последствии это вылилось в «Двенадцатом этюде» Шопена, все рождалось спонтанно. Но для этого я все время над собой работала: литература, какие-то программы. Речь идет о «программных» музыкальных произведениях, имеющих литературную основу. «Программа» произведений может определяться также национальными чертами, названием и т.д. Вот собственно, как началась художественная гимнастика. Я окончила институт в двадцать один год в 1957 году. Мне помогли остаться в Львове, хотя было назначение в Ровно. Была такая Алла Александровна Сафроненко, мой первый тренер по художественной гимнастике, которая была заведующая кафедрой физкультуры в Львовском мединституте. И она взяла меня в секцию художественной гимнастики. Она меня сделала, как тренер. И взяла меня преподавателем в мединститут. Я начала работать и выступать.

В.   В мединституте вы преподавали?

А.   Физкультуру. И тренировалась в художественной гимнастике. Усиленно.

В.   Эльвира Петровна, мне известно, что вы были знакомы еще с одним замечательным танцовщиком, Ярославом Сехом. Это тоже было в Львове?

А.   В Львове. Он с нами учился в балетной студии, и был очень способный, замечательно танцевал. Очень хорошо относился к нам, младшим, постоянно возился и учил. В театре же - зрительный зал вставал, когда он танцевал, но я не помню его в ролях героев. Я помню в татарской пляске в «Бахчисарайском фонтане», в «Половецких плясках», в опере «Демон» и в «Гаяне». Он потрясающе танцевал, его обожали, но героем он не был. А в «Паганини» я в Москве его уже видела,

В.   «Паганини» это тоже классическая стилизация характерного гротеска. Это постоянный внутренний перелом в человеке. Он фактически танцевал партии всех рвущихся струн своей скрипки.

А.   В Москве мы встретились. Я тогда была уже в сборной СССР, и в Москве были тренировочные сборы. Это был 59-60-й год. Мы пошли на «Лебединое озеро» с Майей Михайловной Плисецкой, и моя подруга еще по Львову, Рита Леонкина, которая с нами тоже была в студии, она его нашла, и он пришел даже к нам в ложу. Мы встретились, но знакомство не продолжилось, потому что разница в возрасте, ну и общение же было надолго прервано. И я дальнейшую судьбу его не знаю.

Леонид Вавич-Вариченко На качелях Успеха Портрет Мастера в рамках биографии "Короля оперетты" начала ХХ века. Михаил Вавич Вавич обладал красивым, от природы поставленным голосом, благодарной сценической внешностью, неизменной веселостью и даром легкой сценической игры - качествами, как нельзя более способствующими успеху всякого артиста, а, в особенности, опереточного. С 1907 г. выступал на эстраде и одним из первых стал записываться на граммофонные пластинки. Он был поистине кумиром любителей русских и цыганских романов. В 1918 г. эмигрировал; за границей периодически выступал в оперетте и мюзиклах кабаре "Летучая мышь". С 1925 г. снимался в Голливуде. На его счету более 20-ти фильмов. Цена книги без стоимости пересылки: 100 р. По вопросам приобретения данной книги, Вы можете обращаться по         телефонам: 8-499-193-22-30, 8-916-223-14-21, 8-916-223-13-74         или e-mail: leon571@mail.ru Сайт Леонид Леонидовича Вариченко: www.leon-de-vo.narod.ru