Многолетний тренер сборной России по групповым упражнениям Татьяна Сергаева — человек, который не нуждается в представлении в мире художественной гимнастики. Все ее ученицы и заслуги хорошо известны. Но сейчас Татьяна Владиславовна возглавила всю нашу национальную команду. Поэтому интерес к ее профессиональной карьере и взглядам на спорт проявляют и те болельщики, которые следят за художественной гимнастикой не слишком пристально, ограничиваясь чемпионатами мира и Олимпиадами. «СЭ» стал первым изданием, с которым Сергаева обстоятельно пообщалась в новой роли.

Познакомилась с гимнастикой раньше, чем начала ходить

— Вы — мастер спорта СССР. Вспомните, пожалуйста, поколение гимнасток, с которыми вы выступали, будучи спортсменкой.

— Я не была великой гимнасткой. У меня отсутствовали суперданные — только прекрасная координация в работе с предметом. Поэтому я и добилась звания мастера спорта. Конечно, у меня в молодости были кумиры. Например, Галина Белоглазова и Ирина Девина. Мне очень нравилось смотреть, как они выступают. Но я быстро перешла на работу тренером. Потому что вся моя семья — это спорт. И деваться было некуда, я с 16 лет начала работать.

— Ваш папа Владислав Семенович Тишин был известным тренером по лыжным гонкам. Используете его наработки?

— Папа был хорошим специалистом, заслуженным тренером. Его позвали в Нижний Новгород, чтобы развивать там юношеский спорт. Он открыл спортшколу по лыжам, а потом стал директором училища олимпийского резерва — руководил им вплоть до своей смерти. Конечно, находясь рядом с ним, видела, как он управляет этой машиной. Он не оставлял без внимания ни одну мелочь. Его рабочий стол всегда был завален бумагами. Но наводить порядок там папа запрещал. Говорил: «Стоп, так я знаю, где что лежит». Мне очень помогают его советы. В первую очередь — не давать никаких поручений, если заранее знаешь, что человек не сможет их выполнить. Ставить на ту или иную должность человека можно, только скрупулезно изучив, на что он способен. Я до сих пор руководствуюсь этим правилом.

— Вашим проводником в мир гимнастики, наверное, стала ваша мама Наталья Борисовна, которая была и судьей, и тренером, работавшим на Олимпиаде-2004 в Афинах...

— Да, она внесла колоссальный вклад. Помимо того, что вы перечислили, мама была прекрасной гимнасткой — около 10 лет находилась в сборной СССР. Там была прекрасная команда — как раз на заре развития художественной гимнастики. В те времена гимнастки заканчивали намного позже, чем сейчас. Ну и гимнастика была другая. На одном из стартов она выступала, будучи беременной мной. Никому не призналась, потому что ее сильно просили помочь команде. Сказала: «Ну надо так надо» — и вместе со мной пошла на старт. Судьба сама решила за меня. Я познакомилась с этим видом спорта раньше, чем начала ходить. После, когда мама меня родила, она продолжила выступать, я все время находилась с ней. Это залы, сборы, полеты, поездки. Была, так скажем, дочь полка. Сами понимаете, выбора, чем заняться, у меня уже не оставалось.

— Расскажите о вашем опыте работы с групповичками сборной России. Все-таки перед вашими глазами прошли очень яркие поколения наших девчонок.

— Я работала с великими наставницами. Когда попала в команду вторым тренером, начала с юниоров — трудилась с Татьяной Васильевой и Валентиной Иваницкой. Перенимала опыт Марины Фатеевой, это гениальный тренер. Во многом мне помогла Эльвира Петровна Аверкович, которая меня разглядела как тренера и пригласила в команду. Ну и потом мы плотно занимались юниорской командой с Мариной Анатольевной Говоровой. Часть моей жизни — более 10 лет — посвящена этой команде. И я до сих пор с удовольствием вспоминаю этот период, потому что мы там могли творить с композициями и составами.

Состав команды отбирали по четыре месяца. Примерно из ста гимнасток оставляли десять. Потом из этих десяти определяли пять гимнасток основного состава, которые ехали на чемпионат Европы. С нами работали прекрасные хореографы-постановщики. Например, Дмитрий Бегак, я его боготворила. Он работал с Ирой Зеновкой, получались шикарные композиции. Я надеюсь, любители гимнастики хорошо их знают. Самая моя любимая — это ленты на первых Юношеских олимпийских играх под музыку Шнитке. Это был потрясающий номер. До сих пор, когда я смотрю видео, у меня на глаза наворачиваются слезы. Я называю это упражнение лебединой песней Бегака, это последняя его композиция. Ну и потом мы потихонечку перебрались в старшую команду.

— Когда специалист работает с молодыми девочками, он, наверное, не только тренер, но и вторая мама, и воспитатель...

— Абсолютно верно. От года к году мы наблюдали, как меняется поколение детей. 10 лет назад это были одни девочки, через пять лет в команду приходили совсем другие. Появился интернет, мозг по-другому стал работать. У детей образовались новые интересы, и стало намного сложнее. Поскольку девочки проводили на сборах и на тренировках практически все время, мы начинали включаться в их проблемы. Родители не позвонили, мама не отвечает, кошка куда-то убежала, у меня все плохо. И с этим приходилось все время работать.

— Бывало, что приходили за какими-то жизненными советами?

— Это было больше в старшей команде. Вплоть до того, куда мне пойти учиться. Или, например: «Этот парень мне нравится, а этот не нравится... Татьяна Владиславовна, гляньте, пожалуйста». Я не люблю давать такие советы, потому что потом можешь остаться виноватой. Но все равно приходилось высказывать свое мнение.

Международное сообщество хорошо живет и без нас. Будем возвращаться

— Какое у вас видение: как должна быть построена работа в сборной? В частности, с личницами.

— Надо понимать, что какое-то время мы были изолированы. Международные старты проходили без нас. В этом сложность. Сейчас на следующий олимпийский цикл вводятся новые, кардинально другие правила. До прошлого года мы двигались по линии сложности программы, а сейчас идет направление на творчество, упор на артистизм, будут больше отслеживать качество работы и чистоту исполнения. FIG упростила спортивную составляющую, усложнив артистизм. Международная федерация движется навстречу зрителям, чтобы публика получала удовольствие от того, что видит, заряжалась эмоциями. В связи с этим мы будем формировать новую команду, корректировать упражнения. Не стану вдаваться в детали, но моя главная задача — создать мощный тренерский коллектив. И не только тренерский — команду людей, которые будут работать со спортсменами. Это и врачи, и научная бригада, и психологи.

Наша цель — помочь девочкам выйти на международную арену с высоко поднятой головой. Потому что спустя такой большой промежуток времени будет трудно. Когда девочки начнут чувствовать за своей спиной мощную защиту людей, которые с ними работали, помогали им двигаться вперед, им будет легче выходить на международные старты, легче доказывать, что сборная России остается на том же высоком уровне, где была раньше. Что мы достойны выступать и занимать лидирующие позиции. Будем доказывать международному сообществу, что мы все так же сильны.

— Может ли так случиться, что первое время после возвращения результаты окажутся не такие, к каким привыкли наши болельщики? Ведь в прошлом для россиянок не существовало ничего, кроме золота.

— Все возможно. Но мы обладаем огромными тренерскими знаниями и способными гимнастками. У нас много детей занимаются гимнастикой, у нас много талантов. Так что я со своей стороны сделаю все, чтобы этого не случилось. Честно, я и так живу в гимнастике, а сейчас это прямо моя цель — чтобы девчонкам было легче вернуться после периода изоляции. Уж не знаю, как международное сообщество к нам отнесется. Предполагаю, что они хорошо живут и без нас, потому что у них появились новые лидеры, новые ведущие сборные. Но будем стараться возвращаться на те же места, что были раньше. Не могу ничего обещать, ведь многое зависит и от новых правил.

— С точки зрения работы и той нацеленности на сложность, которая всегда была в нашей сборной, эксперименты с правилами — благо или нет?

— В целом понятно, почему так происходит. Выставление оценок в сложных координационных видах спорта для зрителя — большая загадка. Гимнастика не единственный такой вид спорта. То же самое — в фигурном катании и прыжках в воду. Зрителю сложно понять, за что именно поставлены те или иные оценки. И в этом плане эксперименты с правилами объяснимы. Я долго думала, когда прочитала проект новых правил FIG. С одной стороны, обещаю, что с точки зрения зрителей это будет очень красочно. Будет интересно смотреть. Зритель уже смог понять это на прошедшем чемпионате России. А вот с точки зрения судейства тут существует, на мой взгляд, еще большая сложность определения оценок.

Убрали спортивную составляющую, которая позволяла гимнасткам в той или иной степени ошибаться. И зритель это видел. Вот упал предмет — значит, сбавка будет большая, значит, эта гимнастка может улететь на низкое место. Сейчас, как я предполагаю, у нас только риски будут сложные. Вот на них и надо будет зарабатывать очень серьезно. Но большая часть гимнасток обойдется без потери предмета. И, соответственно, судьи станут оценивать артистизм и качество исполнения. И вот тут простой зритель с трудом поймет, что происходит и почему гимнастка находится на первом месте, а другая девушка, которая вроде понравилась зрителям, — на пятом-шестом.

Все люди, которые замкнуты на сборную, должны работать в унисон

— В этом году на чемпионате России мы увидели выступления дуэтов и трио, а также мужчин. Насколько такое разнообразие эффективно для повышения зрительского интереса?

— Для развития спорта это хорошо, но я бы вывела это как бы в отдельный путь развития, потому что мы еще не знаем, куда это приведет. Надо понаблюдать. В принципе, это создавалось из-за того, что некоторые регионы не могут набрать целую команду в групповых упражнениях. Почему не дать возможность выступить детям в тройке и в двойке? Что касается развития мужской художественной гимнастики и смешанных пар, тут надо действовать очень внимательно. Надо обсуждать линию развития, потому что, например, путь, по которому развивается испанская мужская гимнастика, для меня категорически неприемлем. Что касается японского варианта мужской гимнастики, это очень круто. Подумаем, как двигаться в эту сторону.

— Как вы видите структуру между главной командой и молодежкой? Нужно ли всех талантливых девочек собирать на централизованную подготовку или все-таки оставлять их у себя в регионах?

— Это всегда дискуссионный вопрос. Когда я работала с юниорской командой, то знала всех талантливых детей в каждом регионе. Прежде чем отобрать состав, я ездила на любые значимые старты со списками гимнасток, которых я хотела бы просмотреть. Сейчас мы выстроим приблизительно такую же структуру. Будет старшая команда, где работают известные именитые топ-гимнастки. Будет юниорская команда, которая будет все время меняться, потому что появляются новые спортсменки. И будет преюниорская команда, с которой надо, на мой взгляд, очень серьезно работать, потому что преюниоры — очень подвижная категория. Обязательно будет преемственность поколений. И в этом плане хочу проводить серию сборов по просмотру детей. На эти сборы пригласим деток, которые показали себя на официальных стартах.

— Новогорск останется для вас основной базой?

— Да, конечно.

— Нужно ли что-то делать с возрастным цензом в художественной гимнастике, чтобы удлинить карьеру девушек?

— Возрастной ценз менять, наверное, не нужно. Здесь мы привязаны к правилам FIG. Но проблема продления карьеры, конечно, актуальна. Вы не представляете, сколько участников соревнований на любом старте с молодыми гимнастками — там толпы спортсменок. А вот берем чемпионат России — и видим, что большинство куда-то исчезает. Когда я работала со старшими девушками, набрать команду взрослых сильных гимнасток действительно было проблемой.

Взрослые гимнастки по большей части пропадают из-за травм или из-за того, что они хотят пойти учиться в вуз. Поэтому я бы стала развивать студенческий спорт. Ведь в этом возрасте гимнастка уже взрослая. Она очень хорошо осознает, что хочет показать на ковре, и делает это лучше, чем девочка, которой только 14 лет. Чтобы помогать продлевать спортивную жизнь на высоком уровне, хочу создать серьезную научную бригаду. Если у нас это получится, вы будете наблюдать на чемпионатах России и на международных стартах очень красивых взрослых гимнасток, которые рассказывают о себе на ковре.

Есть еще, наверное, психологический момент — строгая дисциплина, объемы тренировок, невозможность пойти туда, куда ходят твои друзья. Особенно в век соцсетей, когда ты точно знаешь, чем занято твое окружение. Здесь я так скажу: если гимнастка фанатеет от спорта, она 10 раз подумает, прежде чем пропустить тренировку. Другой вопрос, если у нее в голове появился выбор... Тут, наверное, можно подключить родителей и психологов. Но в 20 лет и старше мозги должны работать самостоятельно. И если гимнастка действительно хочет продолжать заниматься, тогда у нее в приоритете будет работа, а не развлечения.

— Международная ассоциация «Небесная грация» позиционирует себя как еще одна площадка для развития художественной гимнастики, которая дает дополнительные возможности детям. С ее помощью ваша команда из Нижнего Новгорода поехала на Игры БРИКС и обошла там первый состав сборной. Оцените эту деятельность ассоциации, какое влияние это оказывает на российскую гимнастику?

— Я очень положительно смотрю на это. Вы уже сами ответили на тот вопрос, который задали. Потому что это еще одна платформа для того, чтобы девчонки могли выступать на высоком уровне. Это может быть даже международная арена. Особенно в той ситуации, в которой мы сейчас находимся. Если, например, у нас строгий отбор гимнасток и какая-то из прекрасных спортсменок под номером три или под номером четыре не попадает в состав, который выезжает на тот или иной старт, почему ей не дать возможность выступить за ассоциацию «Небесная грация»? Кроме того, «Небесная грация» — это Мария Борисова, чемпионка России. Вот вам платформа, которая дает возможность работать. Почему нет? Я только положительно на это смотрю.

— Есть ли возможность как-то гарантировать, чтобы гимнастки из сборных не получали поблажки при судействе?

— Послушайте, я придерживаюсь такого мнения, что гимнастки сборной должны быть на три головы сильнее остальных, чтобы им не требовалось никаких поблажек. Чтобы они выходили на ковер и судьи, только начав смотреть исполнение гимнастки в том или ином упражнении, уже понимали, что это вышел лидер. А если у нас лидеры на равных соревнуются с гимнастками второго-третьего эшелона, то надо призадуматься. Тогда стоит что-то менять в работе тренеров сборной. Это касается и международного уровня. Я все время говорила своей команде: «Вы должны быть на три головы выше, чтобы все получилось. Если вы изначально на одном уровне с соперницами, то будете бояться ошибок. А чем ты больше боишься ошибиться, тем хуже работаешь».

Что касается судейского аппарата, это уже другая тема. Она касается этических норм для судей. И я очень хочу, чтобы внутри России все люди, которые замкнуты на сборную, работали в унисон. И не было никаких «мой», «твой», «чужой» и так далее. Чтобы была только работа на общий результат команды, которая будет представлять нашу страну на международной арене.

Метод кнута и пряника

— Вы жесткий тренер? Ведь в групповых упражнениях цена ошибки одного участника значительно выше, чем у личницы.

— Придерживаюсь метода кнута и пряника. Не могу сказать, что я жесткий тренер, и не могу сказать, что я мягкая и пушистая. Люблю чувствовать команду. Мне нравится видеть, в каком настроении девушки входят в зал. Нравится варьировать свое поведение исходя из того, каких я вижу девочек. Ну да, иногда приходится быть жесткой, потому что преодолеть себя — это основной олимпийский принцип. В то же время, когда со спортсменкой что-то нехорошее, может быть, у нее дома неприятности, смысла в жесткости нет. На мой взгляд, тренер, который работает с командой на высшем уровне, должен быть спортсменке папой и мамой, жестким и справедливым наставником, а также психологом. Всем подряд. И вот эти все составляющие должны работать в унисон. Нужно создать команду, которая будет со мной на одной волне. Я имею в виду команду тренеров, врачей, массажистов, психологов. Это главная составляющая победы.

— В последнее время случилась целая серия неприятных инцидентов, в которых тренерская жесткость оказывалась за гранью. Например, широкую огласку получила история во Владимире. Ваше отношение к этой ситуации? И должна ли федерация как-то на это реагировать?

— Обязательно. Потому что время идет, мир меняется. Отношение к спорту тоже. Я не зря затронула тему, что тренер должен понимать настроение гимнастки, которая приходит в зал. Если тренер допускает такие действия, как беспредельный крик, унижение спортсменки или, не дай бог, метание каких-то предметов, это говорит о том, что тренер беспомощен. Ему в первую очередь надо покопаться в самом себе — почему ему хочется так себя вести? Я на эту тему тоже думала очень долго. Наверное, нужно проводить серию учебно-тренировочных сборов именно для тренеров. Потому что у нас такая тенденция: сегодня бывшая гимнастка закончила заниматься на ковре, а завтра решила стать тренером. Не получив должного образования, девочки думают, что они могут тренировать и у них все получится.

Нельзя забывать, что это работа с детьми. Серьезная работа с детьми. И не только с детьми, но и с их родителями. Надо отслеживать ситуацию, потому что в негативном ключе у нас развиваются очень много клубов. Что-то надо с этим делать. Нужен жесткий контроль над тренерами, которые там работают. Они точно должны быть с высшим образованием. Нужно учиться правильно работать с детьми. Потому что это наше подрастающее поколение. И ломать их уже на начальном этапе, ломать их психику — это ни в какие рамки не лезет.

Нравится наблюдать, как спортсмены приходят в зал соревнований

— Говоря о детях, не могу не спросить о ваших дочерях. Ваша младшая дочь Дария была чемпионкой мира среди юниоров. Как сложилась ее карьера сейчас, чем она занимается?

— Ну, так скажем, она сейчас в свободном полете. Завершила спортивную карьеру, дальше не позволили выступать пресловутые травмы, проблемы с коленом. Сейчас она учится в педагогическом университете в Нижнем Новгороде и ищет себя в творчестве. Плотно занялась фотографией. Для меня это немножко удивительно, но почему нет? Я такая мама, что не буду диктовать.

— Тяжело было принять момент завершения карьеры, когда у Дарии получалось на юниорском уровне?

— Действительно тяжело. Видела, что из нее могла получиться прекрасная гимнастка. Но она, в принципе, и добилась, чего хотела. Показала себя, о ней многие помнят. Но, может быть, при развитии карьеры могло получиться нечто большее. Но мы этого не знаем. Нам помешала травма. Ну я придерживаюсь точки зрения: что ни делается, все к лучшему.

— Ваша старшая дочь — человек творческого направления, но все-таки благодаря маме вернулась в гимнастику...

— Да, она по молодости тренировалась, но мы быстро сообразили, что природных данных не хватает, и отправили ее учиться. Она окончила университет Polimoda во Флоренции, хотела быть дизайнером, создавала коллекции. Ее выпускная коллекция меня просто поразила. Но в итоге кривая все равно вывела к гимнастике. Она сейчас тренирует в итальянском клубе. Но образование дало свои результаты. Она прекрасно создает дизайн купальников, две ее работы висят в музее Олимпийских игр, я горжусь ею. Один из ее купальников, розовый с черным, многие, наверное, помнят. Он был на Рите Мамун во время упражнений с булавами под We Will Rock You. Второй купальник из музея был у сборной Италии на одной из Олимпиад.

— У вас есть личные сильные предпочтения в плане выбора купальников, образов, костюмов, музыки? Или это все в сотрудничестве рождается?

— Сразу ничего не появляется. Прежде чем начинается работа с программой, идет очень долгий поиск музыки. Музыка — это главная составляющая в упражнениях для команды. Какую музыку ты выберешь, оттуда уже следует все остальное — композиция, костюмы, вплоть до прически и макияжа. И, конечно, очень плотно работаю с дизайнерами. Жду, когда дизайнер воплотит свое видение на бумаге и покажет мне. Потом мы это вместе корректируем, потому что в купальниках существует много нюансов. Это и самые простые — подчеркнуть правильно фигуру, и самые сложные — что правилами разрешено, что нет.

— Сейчас много говорится о стрессоустойчивости, о необходимости находить баланс между работой и личной жизнью. Вам что позволяет сохранять хорошее настроение?

— Наверное, все мои родственники. Мама в первую очередь. Она может сразу подправить, подсказать, что я не туда забрела. Или скажет: «Вау, Танюха, это было круто». Естественно, муж, который по жизни меня понимает с моей трудной работой. Я его сильно-сильно уважаю и люблю за то, что он всегда со мной. Домашней работы сейчас у меня практически нет. Раньше любила выпекать, шить и вязать. Не знаю, может, вернусь к этому когда-нибудь. Еще очень люблю ходить. Наушники в уши вставляешь и час-полтора куда-то бредешь, особенно по лесу. У нас в Нижнем Новгороде я полдетства и пол-юности провела в лесу у Горьковского водохранилища. Там сосновый лес, шикарный воздух. И до сих пор, видимо, выискиваю места, где я могу просто гулять и слушать музыку.

— Смотрите ли вы какие-нибудь другие виды спорта?

— Если вы говорите про просмотр соревнований по телевизору, я бы сказала, что нет. Потому что мне и так хватает стресса на работе и на своих стартах. Не хочу наблюдать, как стрессуют и соревнуются другие. Но я люблю смотреть спорт «живьем». Вот если нечаянно попадаю на соревнования по легкой атлетике, это обожаю. Потому что спорт высших достижений — это всегда очень красиво. Если я попадаю на водные виды спорта — все, я там остаюсь, если время позволяет. Почему люблю смотреть именно «живьем»? Мне нравится наблюдать, как спортсмены приходят в зал, как они разминаются. Кто как себя ведет, кто как себя сохраняет, кто как настраивается. Это жутко интересно.

— Вы провели значительную часть жизни в Нижнем Новгороде. Есть у вас какое-то любимое место в этом городе?

— Ну вот как раз Горьковское водохранилище. Мой папа, будучи лыжником и директором детской спортивной школы, выстроил на берегу лагерь для летнего отдыха и сборов. Я там провела свои детство и юность. С этим связаны очень приятные моменты в моей жизни. Я там познакомилась со своим мужем. И до сих пор вспоминаю это место с теплотой. Только в последнее время никак не могу туда добраться. И это грустно.

Блиц. «Художественная гимнастика — это моя жизнь»

— Ваш любимый предмет в художественной гимнастике?

— Лента. Он самый сложный, он для меня самый любимый.

— Ваш любимый элемент?

— Я бы сказала — стоп-позиция, стоп-кадр. Когда гимнастка останавливается в какой-то красивой позе.

— Самая красивая и завораживающая программа в истории?

— Ленты на Юношеских олимпийских играх-2010 постановки Дмитрия Бегака.

— Чем вы гордитесь в жизни?

— Тем, что, несмотря на мой сумасшедший график работы, у меня есть семья, которая меня поддерживает, что бы я ни делала по жизни.

— Продолжите одним словом фразу «Художественная гимнастика — это...».

— Моя жизнь.

Источник: https://www.sport-express.ru

Мария Маркова

Шеф-редактор по специальным проектам