Альбина Николаевна Дерюгина - знаменитый тренер по художественной гимнастике, Герой Украины, 16 марта отпраздновала свое 79-летие - Тренеры - Статьи и книги

Знаменитый тренер по художественной гимнастике, Герой Украины, 16 марта отпраздновала свое 79-летие. Альбина Николаевна Дерюгина рассказала Сегодня|Спорт как оконфузилась, вручая букет Хрущеву, и кому готова передать свои секреты. Альбина Дерюгина также призналась нам, что за свою жизнь не брала отпуск больше чем на неделю, любит работать в самолетах, рассказала почему гимнастки разминаются в холлах гостиниц и что после ухода Бессоновой заката украинской "художки" не будет.

— Альбина Николаевна, у вас за плечами очень интересная жизнь. Но часто бывает, что в памяти человека сильнее всего отпечатываются не эпохальные события, а какая-то "мелочь".

— Мне больше всего запомнилась не "мелочь", а ужасы военных лет. Помню, как в родную Макеевку вошли немцы. Несколько эсэсовцев поселились в нашем доме — у нас было очень чисто, мы с сестрой ежедневно драили пол металлической щеткой — так, что он аж блестел. Маму и пятерых детей немцы затолкали в самую маленькую комнатушечку, мы там сидели тихо, как мышки. Среди этих фашистов был один прихворавший — молодой высокий блондин. Утром, когда все уходили, он оставался дома. И он нас, детей, звал к себе — слушать радио. Причем включал не Берлин, а Москву, представляете? Мы слышали голос Левитана, песни Шульженко. Что им руководило, не знаю, но ничего плохого нам он не делал. Помню, как немцы покидали наш дом. Их главный наставил на маму пистолет: дескать, сколько тебе грамм свинца заплатить за постой? И молодой немец, заслонив собой маму, стал ругаться с ним. Пока другие выносили вещи, он ни на минуту не вышел из комнаты, охранял нас. Так что фашисты тоже были разные. Но пережитое тогда я не забуду никогда... Кстати, когда уже в 1970-е годы в ГДР проходила Спартакиада Вооруженных сил соцстран, то я, увидев немецких солдат с гимнастическими палками в руках, упала в обморок.

— Но, с другой стороны, военное время вас наверняка и закалило.

— Закалило — это мягко сказано. Многие удивляются, где я сегодня нахожу силы, чтобы каждый день в 9.00 стоять в спортзале. Но у меня есть чувство долга перед делом, которому отдала всю свою жизнь. Я, может, и ушла бы на отдых, но одной Ирине Ивановне будет очень сложно. Особой жажды работать со стороны молодежи я, увы, не вижу.

— В кулуарах часто можно услышать, что семейство Дерюгиных не дает дорогу молодым тренерам, хотят править единолично...

— Ну говорить можно что угодно. Но почему-то те самые молодые тренеры, устраиваясь на работу, первым делом спрашивают: "А во сколько у меня будет заканчиваться рабочий день?" Я в шоке от этого вопроса. Тренер — не сторож, и работа у него не почасовая, а круглосуточная. Я за свою жизнь ни разу не уходила в отпуск больше чем на неделю. Знаете, если бы ко мне пришла молодая выпускница инфиза и сказала, что о-очень хочет постичь наше ремесло, согласна работать в зале с утра до позднего вечера, я бы поделилась с ней абсолютно всеми профессиональными секретами. Но таких теперь днем с огнем не сыскать. Все говорят: у молодежи нет стимулов. Я это слово — стимул — терпеть не могу. А какой, скажите, пожалуйста, был стимул у меня, когда я начинала работать? Зарплата — маленькая. Перспективы — весьма смутные, ведь художественная гимнастика как вид спорта тогда только зарождалась. И тем не менее я все выходные проводила в библиотеке — литературы по художественной гимнастике тогда еще не было, поэтому изучала все, что касалось гимнастики спортивной, акробатики, балета... Постоянно тормошила вопросами Валентину Савельевну Зинченко...

— Зинченко стояла у истоков украинской художественной гимнастики.

— Да, и много лет возглавляла республиканскую федерацию. Это была удивительная женщина — великая труженица и большая скромница. Прожила очень трудную жизнь, но никогда никому не жаловалась... Сейчас вот многие спортсменки и тренеры любят пофыркать: и номер в гостинице не такой, и кормят так себе. А Валентина Савельевна, когда выезжала с нами на соревнования, была всегда всем довольна. Говорила: "Девочки, это же временно, а красоту и уют будем создавать дома". Вообще, Зинченко очень повлияла на мое становление — как тренера и человека.

— А кого еще вы считаете своими "учителями по жизни"?

— Ой, таких людей очень много было. Это, конечно, мама, Клавдия Даниловна — она одна поднимала нас на ноги, отец погиб на фронте за два месяца до Победы... И преподаватели Днепропетровского физкультурного техникума, которые учили нас не просто профессии, а жизни. В Киевском инфизе тоже царила очень домашняя атмосфера: с одной стороны, требовательность, а с другой — поддержка. Вообще, я любила учиться и ценила советы старших. Но никогда никого не боялась. Даже самых высоких начальников. Помню, мы, студенты инфиза, участвовали во Всесоюзном параде физкультурников (это было уже во времена Хрущева). В Москве нас поселили в военные казармы. Сначала были репетиции — маршировали, строили пирамиды. На одной из репетиций Мизяк Андриан Алексеевич, тогдашний зампред спорткомитета республики, вызывает из строя нескольких человек и меня в том числе: "Будете вручать цветы членам Политбюро". "Почему я? — говорю. — Пусть кто-то другой идет. Подружки локтями меня в бок: "Ты чего кочевряжишься? Знаешь, что тебе за это может быть!" Букет вручать я все-таки согласилась, но зампреду пришлось меня поупрашивать (смеется). Но самое интересное было впереди. Мне, как и другим девушкам, вручавшим цветы, выдали красивое платье, новые босоножки и украинский веночек на голову. В этом мы и репетировали — тренировались быстро и синхронно подниматься на трибуну. Я еще со школы занималась легкой атлетикой, так что бегала будь здоров. Но во время парада лесенка на трибуну была выстелена ковровой дорожкой. В общем, бегу я с букетом в руках, веночком на голове и уже на трибуне спотыкаюсь и со всего маха плюхаюсь на дорожку. Поднимаю голову и вижу прямо над собой усы Буденного. Он меня поднял, да еще и похвалил выступление команды Украины на параде. А я как ни в чем ни бывало побежала дальше — вручать цветы Хрущеву. Я уже тогда поняла великий секрет: какой бы конфуз с тобой не произошел, все всегда можно исправить — надо только не терять уверенности в себе.

— Знаю, что в 1988 году на чествовании героев Сеульской Олимпиады вы поспорили с другими тренерами, что побеседуете с четой Горбачевых.

— На том банкете было очень много столов. Я предложила нашим тренерам и гимнасткам стать так, чтобы потом можно подойти к Михаилу Сергеевичу. Они не согласились: дескать, кто нас к нему пустит. Я им: "Ну и сидите здесь, как клуши". Взяла Ирину и Сашу Тимошенко и перешла за другой стол. После официальной части председатель споркомитета проходил вместе с четой Горбачевых рядом с нашим столом, и представил нас Михаилу Сергеевичу. Похвалил Сашу, завоевавшую в Сеуле "бронзу". А Михаил Сергеевич сказал: "Ну, значит, на следующей Олимпиаде будет "золото". И его слова стали пророческими. Мы минут 20 общались, охранники уже даже стали волноваться: кто эти люди, что Генсек так долго с ними беседует? Наши тренеры потом говорили: "Ты куда угодно проберешься..." А я просто знаю: даже самый высокий начальник, он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо.

— Недоброжелатели имеют все основания называть вас непотопляемой: дескать, при любой власти Дерюгина остается на плаву.

— Чтобы не потонуть, нужно не лениться плыть, то есть работать. С утра до позднего вечера. Если надо, сделаю любую черновую работу и не буду считать это подвигом. Расскажу такой случай. Приехали мы на турнир в Прибалтике, это было еще в советское время. Пришли в зал, а организаторы говорят: "Тренироваться пока нельзя, еще ковер не сшит". (Это сейчас куски ковровых полотнищ склеивают специальным клеем, а тогда сшивали нитками.) Ну другие тренеры забирают гимнасток и возвращаются в гостиницу. А я говорю организаторам: "Несите мне нитки и иглы потолще, я со своими девчонками сама все сделаю". И за каких-то полчаса управились. Работники Дворца спорта потом нас везде пропускали без очереди.

— Это правда, что Ирина Ивановна сама расшивает блестками и камнями костюмы для выступлений? Ведь это же адская работа...

— На эту тему можно целую книгу писать. Сначала к нам в зал приходит художница: смотрит упражнение, слушает музыку. Рисует эскизы, мы их долго обсуждаем и утверждаем. Материал для пошива у нас всегда есть про запас. Ирина Ивановна из каждой поездки за границу привозит чтото интересное – ткань разную, сетку, фурнитуру... Затем приходит портниха, по семь раз гимнастку измеривает. Шьет. И только потом начинается декорирование. И этим в основном занимается Ирина. Никому другому не доверяет. Разве что, когда совсем не успевает, то дает девчонкам расшить небольшой элемент...

— Вы всю жизнь работаете в тандеме с дочерью. А конфликты между вами бывают?

— Спорим мы часто. Но все разногласия касаются только работы: подходит ли музыка, кого ставить в группу и т.д. А в жизни у нас полное взаимопонимание. Когда мы долго не видимся, то обе начинаем скучать. В прошлом году я на пять дней поехала в Трускавец. Прошло три дня, Ирина звонит: "Приезжай. Мне нужна твоя помощь в зале". Нет уж, говорю, потерпите еще пару дней без меня.

— Психологи утверждают, что отдыхать человеку нужно обязательно.

— А кто сказал, что я не отдыхаю? В выходной день стараюсь "отключиться": читаю детективы, смотрю фильмы... Пока был жив муж (известный пятиборец, олимпийский чемпион 1956 года Иван Дерюгин. — Авт.), мы постоянно принимали дома гостей. Но сейчас компании у меня не бывают. А сама в гости хожу. Также я с удовольствием посещаю концерты. Вообще, я люблю жизнь — во всех ее проявлениях.

— Жизнь тренера — сплошные перелеты. Никогда не подсчитывали, сколько времени провели на борту самолетов?

— Ой, даже страшно подсчитывать! Самый первый полет мне чуть боком не вылез. Это было вскоре после замужества — муж находился на сборах в Тбилиси, и я решила сделать ему приятный сюрприз. Захватила подругу и полетели. Боже, как мне было плохо! Я уже ничему не была рада — ни свиданию с мужем, ни городу Тбилиси... Зато теперь летать обожаю! Особенно люблю дальние перелеты — в Америку, Японию, Австралию. Отдыхаю в небе. Но и работаю, со мной всегда толстющий портфель с разными бумагами: планы подготовки, изменения в правилах, регламент будущих стартов... Дома нет времени толком заниматься всем этим, а в самолете — в самый раз.

— Бывает, гимнасткам приходится разминаться прямо в гостиничном холле...

— Такое случается сплошь и рядом. После многочасового сидения тело становится тяжелым, как свинец. А попасть в зал сразу после прилета получается не всегда. Поэтому мы разминаемся, где придется. Когда-то был комический случай. На соревнования в Японию с нами полетели тележурналисты (Володя Шевченко с оператором). Перелет был очень трудный. Устали все. Ребята, едва добравшись до кроватей, уснули. А гимнастки — сумки в номер, быстренько переодеваться и на разминку: если не сделать этого сразу, то на второй день прийти в форму будет в десять раз сложнее. В общем, разминаемся мы в коридоре. И тут открывается дверь и выползает из своего номера Володя Шевченко. И смотрит на нас большими глазами. Я, говорит, сплю и сквозь сон слышу какие-то странные слова — "батман тандю", "деми плие", — и вроде кто-то гупает ногами об стенку... В общем, увидел, чем мы занимаемся, он сразу давай будить оператора, чтобы заснять все это.

— После того как Анна Бессонова завершила карьеру, результаты у нас заметно снизились. Не закат ли это украинской художественной гимнастики?

— Да, временный спад в результатах есть, но заката не будет. Алина Максименко в прошлом году была ничем не хуже нынешних мировых лидеров, и при всех "фокусах" судейства места занимала недалеко от первой тройки. МОК уже давно из-за субъективности судейства грозит исключить художественную гимнастику из программы Олимпиад, но ничего толком не меняется... А хорошие гимнастки у нас есть. Ризатдинова, Мазур, у Шинкаренко данные просто шикарные. В общем, будем трудиться...

— Вы согласны, что при нынешних правилах преимущество получают не фактурные гимнастки, а юркие и гибкие коротконожки?

— Хорошо сложенная гимнастка — с длинными ногами и лебединой шеей — всегда смотрится интереснее. Но фигура — не главное. Важны все компоненты — хореография, работа с предметом плюс способность выразить с помощью гимнастических средств музыкальное произведение. Однако в последние годы произошел очень большой крен в сторону акробатики. Особенно — в групповых упражнениях. Если так пойдет дальше, то скоро "художницы" двойное сальто будут делать. Но на что тогда спортивные гимнасты и акробаты? Художественная гимнастика ведь зарождалась именно как альтернатива гимнастике спортивной. А теперь во главу угла поставлен трюк...

— Но стиль „аля Кабаева” доминирует уже много лет, и в ближайшее время правила вряд ли кардинально поменяются.

— Так часто бывает, когда правила подстраивают под действующих чемпионов. Но у каждого из нас есть право выбирать свой стиль. И, на мой взгляд, это хорошо, когда представительницы разных школ отличаются друг от друга.

— О чем сегодня сожалеете и мечтаете?

— Сожелею, что мы так и не построили свою школу художественной гимнастики. Имею ввиду само здание, где было бы все для спортивного и личностного роста гимнасток — основной зал, тренажерный, хореографический, удобные раздевалки, кабинеты для массажа и физпроцедур, фонотека, комнаты отдыха, столовая. И обязательно — школа, где гимнастки учились бы. Чтобы на базе такого комплекса можно было проводить тренерские и судейские семинары, снимать обучающие фильмы. Увы, ничего этого у нас нет... А о чем мечтаю? Да как раз о том, о чем говорилось выше. Чтобы украинская школа художественной гимнастики, вопреки всему, развивалась и крепла...