«Первая из наших королев» - Интервью с Еленой Бирюк - живой легендой украинской художественной гимнастики - Наши кумиры - Статьи и книги

— Елена Васильевна, ваша спортивная карьера начиналась еще в сталинскую эпоху. У сегодняшней молодежи то время ассоциируется главным образом с культом личности. А каким оно осталось в вашей памяти?

— Так сложилось, что меня в те годы окружали замечательнейшие люди. Имею в виду прежде всего моих наставников — сначала в Свердловском физкультурном техникуме, а потом в Киевском инфизе. Большинства из этих людей уже давно нет в живых, но теплота их сердец до сих пор греет меня... В техникуме я занималась спортивной гимнастикой, художественная тогда только зарождалась. Вы не представляете, с каким нетерпением мы ожидали каждой тренировки. Помню, еще идет урок геометрии, математик чертит на доске «пифагоровы штаны», а мы под партами уже начинаем переодеваться — чтобы не тратить время на перемене и сразу же бежать в зал.

Как-то с однокурсниками зашли на стадион «Динамо», где тренировались лучшие свердловские легкоатлеты. Загорелые, в белоснежной форме, с красивыми открытыми лицами, эти ребята и девушки нам казались небожителями. Вообще спорт тогда был овеян особой поэтикой. Хотя в материальном плане жилось трудно, мечтали мы все же не о шмотках, а о чем-то более возвышенном — о спортивных победах, преданных друзьях, вечной любви...

— Если не ошибаюсь, в Свердловском техникуме приблизительно в то же время учился и Борис Шахлин — будущий многократный олимпийский чемпион по спортивной гимнастике.

— Да, он окончил техникум на год позже. И тоже продолжил учебу в Киевском институте физкультуры.

— Бориса Анфияновича в Киев «сосватал» свердловский тренер Эдуард Рунг. А как в столице Украины оказались вы?

— Это длинная история. Я по национальности украинка, родилась в Каменец-Подольской (сейчас Хмельницкой) области. Но почти сразу после моего рождения семья переехала на Урал. Однако на Украине осталось много родственников... Кстати, в 1952 г. мой дед Поликарп приехал погостить в Свердловск, а там как раз проходил всесоюзный турнир. Я, тогда уже киевлянка, была среди участниц. Выступали мы на сцене театра музкомедии. Дедушка тоже пришел посмотреть соревнования. Помню, я выполнила упражнение, жду оценку и вдруг слышу голос деда. Он поднялся с места и громко, на весь зал, сказал: «Люди, дивіться, це — моя онука!» Зрители устроили дедушке бурные овации.

А в Киев я попала через Москву. Окончив в 1950-м техникум с красным дипломом, я имела право без экзаменов поступить в главный спортивный вуз страны — ГЦОЛИФК. Но пока мы с подругами добиралась до Москвы, мест в общежитии уже не осталось. Нас поселили в... библиотеке. Сам ректор (тогда он именовался директором) пообещал: «Вы продержитесь семестр, потом кто-то отсеется, и я дам вам общежитие».

Но в директорской приемной висело объявление — в Омске открылся новый институт физкультуры. Мы засобирались было ехать туда. И в этот момент в приемную зашел молодой человек — как выяснилось, это был выпускник Киевского инфиза, приехавший в Москву поступать в аспирантуру. Услышав наш разговор, он категорически заявил: «Омск отменяется. Поезжайте-ка лучше в Киев. Я прямо сейчас обо всем договорюсь». И тут же позвонил в Киев — тогдашнему директору КГИФ Александру Петровичу Кульчицкому. Вечером мы уже ехали в поезде — на третьих, естественно, полках.

— То есть в те годы имели место не только «доносы и допросы», но и удивительные случаи взаимопомощи.

— Каждый все воспринимает сквозь призму собственного опыта. Мне в этом плане очень повезло — порядочные люди на моем пути встречались гораздо чаще. Взять хотя бы тогдашних преподавателей кафедры гимнастики Киевского инфиза. К нам, студентам, они относились, как к родным детям, знали, у кого какая семья, кто в чем нуждается.

Завкафедрой тогда был Иван Андреевич Бражник. Наверное, его можно было бы назвать украинским националистом — но не только потому, что он носил вышиванку, а потому, что очень переживал за украинский спорт, делал все возможное, чтобы сборная республики всегда была среди лидеров. Именно Бражник дал толчок развитию в Украине художественной гимнастики. Когда этот вид появился в Москве и Ленинграде, Иван Андреевич убедил Валентину Савельевну Зинченко — тренера по спортивной гимнастике — поменять специализацию. Зинченко справедливо считается одной из основательниц украинской художественной гимнастики (еще раньше, в Харькове, работу на этом поприще начала Александра Михайловна Семенова-Найпак)

— А как вы из «спортивницы» переквалифицировались в «художницу»?

— По заданию свыше (смеется). Мой «художественный» дебют состоялся еще в Свердловске — в 1949 г. городской команде не хватало двух человек для участия в первом чемпионате РСФСР. И подружки-грации сагитировали меня потренироваться с ними и потом выступить. Интересно, что вторую брешь заполнила преподавательница, в будущем заслуженный тренер СССР по художественной гимнастике Елизавета Алексеевна Облыгина. Мы выступили на чемпионате, и я вернулась к спортивной гимнастике.

В Киеве поначалу тоже тренировалась в этом виде, у легендарного Александра Мишакова, наставника Бориса Шахлина и Ларисы Латыниной. Помню, на тренировках Мишаков нам говорил: «Если я опоздаю хоть на полминуты, вы имеете полное право сбежать с занятия. Но если опоздает кто-то из вас, тогда уйду я». И мы по нему часы сверяли.

На одном занятии Александр Семенович вызвал меня из строя: «Кучеравлюк, пойдешь сегодня на тренировку «художниц». Кучеравлюк — моя девичья фамилия. Опять надо было закрыть брешь в кадрах — сборная Киева готовилась к чемпионату Украины 1950 г. во Львове. Зачет был комплексным — с учетом результатов по спортивной и художественной гимнастике плюс акробатика. В общем я пошла «пробоваться». Захожу в зал и вижу там эффектную блондинку. Спрашиваю, здесь ли будет занятие по художественной гимнастике. И эта красавица с вызовом мне отвечает: «Да, здесь тренируется талантливая молодежь». Я хотела тут же развернуться и уйти, но все же осталась. Познакомилась с тренером Натальей Карловной Сележинской, хореографом Татьяной Борисовной Волиной. Позже — с Зинченко.

Волина была в прошлом солисткой балета и требовала от нас, казалось, невозможного. Постоянно приводила в пример балерин, говорила, что те не знают слова «усталость». Меня, новенькую, гоняла больше других. И случилось чудо — сначала я сенсационно выиграла первенство Киева, а потом и во Львове обошла всех (в том числе и двукратную чемпионку Украины Лидию Сильченко). Бражник по этому поводу выбил через спорткомитет мне премию — целую тысячу дореформенных рублей.

— Однако это может показаться удивительным — потренировалась пару месяцев и сразу чемпионка республики...

— Но я ведь уже имела первый разряд по спортивной гимнастике. К чемпионату мне нужно было подготовить лишь одно произвольное упражнение с предметом — причем на выбор (я готовила скакалку). А все остальное было более или менее знакомо — акробатика, упражнение без предмета, прыжок с трамплина. Программа у «художниц» тогда еще не имела направленности только на работу с предметами.

— Прыжок с трамплина — это как? Неужели на лыжах?

— Нет, конечно. Нужно было разбежаться, оттолкнуться от мостика и, зафиксировав в воздухе тело, приземлиться на маты. Позже требования усложнились — надо было еще и перелететь через планку, установленную на высоте 1,5 м. Не долетела или неправильно зафиксировала тело — получаешь «баранку» (0 баллов). Правда, в те времена разрешалась вторая попытка — не только на трамплине, в любом виде. Но если повтор получился хуже, то в зачет шла низшая оценка. Помню, как-то мне за упражнение поставили 9,8 балла. И я поднимаю руку — прошу вторую попытку. Судьи просто обалдели: дескать, во дает — 9,8 ей мало. Но я была уверена, что могу сделать лучше. И что вы думаете? За вторую попытку получила 10 баллов.

— В ваше время выступления гимнасток сопровождалось «живым» аккомпанементом.

— Да, на соревнованиях и тренировках нам аккомпанировали пианисты. Накануне моего дебюта во Львове произошла любопытная история. Я тихонечко попросила нашу пианистку Ксению Конради, чтобы она в одном месте немного затянула мелодию — я не всегда успевала сделать элемент, а выступала под сонату Грига. Случайно это услышала Волина. Негодованию ее не было предела: «Как это — затянуть Грига? Ты хочешь, чтобы Григ в гробу перевернулся?!» И в сторону Конради: «Никаких затягиваний. Играйте, что написано в нотах». С тех пор у меня пропало желание корректировать классиков. Кстати, тогда на соревнованиях после имени спортсменки обязательно назывался автор музыки. К примеру: «Елена Бирюк. Упражнение без предмета. Музыка Вебера и Листа». Представляете, какую ответственность это накладывало?

Нечасто, но бывали случаи, когда гимнастка выступала под аккомпанемент скрипки. Так что фигурист Евгений Плющенко в этом смысле Америки не открыл. А однажды групповое упражнение сопровождал целый оркестр...

— Я знаю, что в 50-е годы в большинстве дисциплин стать мастером спорта было очень непросто.

— Еще как! Даже призовое место на первенстве Союза не гарантировало этого. Я мастером стала только в 1955-м, имея уже не одну победу на чемпионате Украины. Был момент, когда вообще разуверилась, что смогу выполнить мастерский норматив. Но меня очень поддержали Зинченко и Бражник. Бражник помог мне по окончании института устроиться на работу — тренировать студенток. По его же совету я каждый перерыв в занятиях использовала для собственной тренировки. А вечером шла на основное занятие. Получалось, что у меня была ежедневная трехразовая тренировка. Тогда такого еще никто не практиковал. И это дало свои плоды — я не только выполнила вожделенный мастерский норматив, но и через год выиграла первенство Союза.

— Сегодняшнюю художественную гимнастику невозможно представить без судейских скандалов. А как было в ваше время?

— Элемент субъективности судейства в гимнастике будет всегда — ведь здесь оценивается не только количество оборотов и высота прыжков, но и такие качества, как музыкальность, артистизм, а эти понятия не имеют четких критериев. В наше время разногласия тоже имели место. Да и при определении состава команды спортивный принцип частенько игнорировался. Например, в 1963 г. я в четвертый раз выиграла первенство Союза, но на дебютный чемпионат мира не попала. Старший тренер сборной Валентина Батаен решила, что я уже «стара» — 31 год... Но вражды между гимнастками и тренерами в то время не было — ни в сборной республики, ни на уровне союзной команды. Наоборот, все поддерживали друг друга, делились опытом. Я до сих пор дружу со многими своими бывшими соперницами.

— Что можете сказать по поводу длящегося уже не один год и не всегда корректного противостояния между Дерюгиными и российским тренером Ириной Винер?

— Я бы не хотела распространяться на эту тему. Знаю только, что правых и виноватых в таких конфликтах обычно не бывает. Вражда никого не красит.

— Если не секрет, какие у вас отношения с Альбиной и Ириной Дерюгиными?

— С Альбиной Николаевной мы знакомы много лет, еще со времен учебы в институте. Тренерскую профессию она постигала с большой целеустремленностью. На нее обратила внимание Зинченко и всячески поддерживала — сначала как тренера ДСО «Спартак», а потом и сборной республики. Я же работала на кафедре гимнастики в инфизе, активно занималась судейством, поэтому мы с Альбиной Николаевной очень тесно контактировали. И к ней, и к Ирине я отношусь с большим уважением. Альбина Дерюгина, без сомнения, один из лучших в мире тренеров.

Расхождения с ней у меня были только по двум пунктам. Во-первых, я не поддерживала некоторые ее методы работы с судьями и принципы отбора гимнасток в сборную команду. А во-вторых, мне кажется очень неправильным, когда рядом с фамилией гимнастки практически никогда не упоминается имя ее первых тренеров. Да, далеко не каждый специалист способен работать на высшем уровне, и переход спортсмена от одного наставника к другому — обычное явление в любом виде спорта. Но хотя бы морально поддерживать людей, работающих на начальном и среднем звене, нужно обязательно. Ведь кадры — это как нива: если землю не удобрять, она перестанет давать плоды.

— В бытность спортсменкой вы принимали непосредственное участие в популяризации художественной гимнастики за рубежом. Расскажите немного об этом.

— Где-то с середины пятидесятых Советский Союз стал активно продвигать новый вид спорта на международной арене. Больше всего мы, конечно, ездили в соцстраны. Но выступали и в Западной Германии, Франции, Бельгии. Было даже турне по мусульманской Албании: в 1956 году мужская сборная СССР по баскетболу играла с албанцами серию товарищеских матчей, а мы демонстрировали свое мастерство в перерывах.

— То есть были первыми в СССР мастерами черлидинга?

— Можно сказать и так (смеется). (Черлидинг — соревнования, в которых состязаются танцевально-гимнастические группы, обычно выступающие в перерыве баскетбольных матчей. — Авт).

— Мысль остаться на благополучном Западе вас не посещала?

— Ни разу. Наоборот, когда поездка была слишком долгой, я начинала скучать по дому. Помню, в 1958 году были в Бельгии на выставке достижений науки и техники. Ученые и инженеры демонстрировали свое искусство, а мы — свое. Выставка шла несколько недель. Переезжая из города в город, насобирали полные чемоданы всяких буклетов и проспектов. Оставалось еще пару дней до официального закрытия. И тут нам говорят, что часть делегации уезжает домой сегодня, и есть два свободных места. Мы с подругой в один голос: «Заберите нас». За пять минут повыбрасывали из чемоданов все буклеты и пулей в аэропорт.

Из зарубежных поездок я вынесла одну замечательную вещь: какими бы разными ни были люди, они при желании всегда могут понять друг друга. Даже без знания языка. Когда я работала над кандидатской диссертацией, тема которой, кстати, была очень интересной, на стыке физиологии и педагогики: «Исследование функции равновесия тела и пути ее совершенствования», мне нужно было проинтервьюировать множество гимнасток и тренеров. Информацию собирала буквально с миру по строчке. Так, в Японии с переводом мне помогали далекие от спорта люди, случайно оказавшиеся рядом, — причем безвозмездно. Один переводил с японского на английский, другой — с английского на русский.

Очень важные данные получила на чемпионате мира-69 в Варне. В этом мне помог и мой научный руководитель — доктор медицинских наук, представитель знаменитой ленинградской «школы физиологов» Анатолий Яроцкий. Помню я сомневалась, захотят ли после известных пражских событий со мной разговаривать зарубежные (особенно чехословацкие) гимнастки и тренеры. Но увидев, над чем я работаю, люди стали всячески помогать мне. Понимали, что мое исследование пойдет на пользу всей гимнастике... И в этом, думаю, главная созидающая сила спорта — он объединяет людей, прокладывает мосты между народами и странами. И, вопреки пессимистическим прогнозам, мне кажется, так будет всегда.