Александр Буклов: «Все сразу представляют мужчин в купальниках, которые выполняют женские элементы, но это не так»29 января 2021 г.
Вадим Смыслов
24 января в России была представлена мужская сборная по художественной гимнастике. GQ поговорил с ее руководителем.-Вы чемпион мира по мужской ритмической гимнастике...
-Я бы хотел вас поправить сразу, потому что с английского rhythmic gymnastic переводится как «художественная гимнастика». А назвали мы вид ритмическим только лишь для того, чтобы избавиться от предрассудков, это была наша договоренность с Ириной Александровной (Винер-Усманова. – Прим. GQ) – чтобы сразу не пугать людей. Но документально мы относимся к художественной гимнастике: так же, как и во Всероссийской федерации спортивной гимнастики есть мужское отделение и женское. В общем, пусть народ привыкает к этому названию – мужская художественная гимнастика.
-Почему вы решили, что напугаете этим названием людей?
-Потому что ассоциативный ряд у публики очень интересно работает: все сразу представляют мужчин в купальниках, которые выполняют женские элементы. Этим тоже занимаются – испанская школа. Мне уже даже писали оттуда: «Знаете, это мы занимаемся художественной гимнастикой, а вы делаете что-то другое». Я считаю, что с точки зрения физиологии мужчинам нельзя выступать в одном зачете с девушками. Это все равно что смотреть за боксерским спаррингом между мужчиной и женщиной: понимаете, да, за кем может оказаться победа? Девушки пластичнее, а мужчины сильнее и выносливее. Не могут они соревноваться друг с другом, а судейство быть объективным. Но есть и другая школа – японская. Там мужская художественная гимнастика и появилась впервые.
-Как произошел раскол на испанскую и японскую школы?
-В 2005 году после чемпионата мира в Японии проходили международные соревнования среди мужчин, и турнир получил информационный резонанс. Там собрались спортсмены из разных стран, и это подтолкнуло испанцев заняться мужской художественной гимнастикой, придерживаясь при этом своего видения спорта. Они не стали придумывать новых правил или судейства, поэтому вид стал развиваться быстро. Ведь как получается? Для каждого нового вида спорта нужно придумать и расписать регламент, систему судейства, разрядную классификацию, федеральный стандарт, в котором прописано все, начиная от инвентаря и экипировки, заканчивая нормативами переводными из группы в группы – мы не от балды готовим детей. Чтобы они у нас развивались, есть определенная система с количеством часов в год на каждую возрастную группу, категориями, учебной программой… Это целая научная работа – создать вид спорта. А испанцы просто взяли и повторили то же самое, что уже существовало у девочек. Не буду говорить по этому поводу ничего неполиткорректного, но после испанцев отношение к художественной гимнастике раскололось.
Кто-то говорит: «Действительно, как это прикольно, что мальчики делают то же самое, что и девочки, и выглядят как девочки». А кто-то наоборот: «Фу, нас тошнит».
Вот так вот. И в нашей стране не многие понимали, что мы поддерживаем именно японское начинание, потому что именно оно отражает физиологические мужские качества: силу, выносливость, координацию, мощь.
-С точки зрения эстетики испанский вариант гимнастики вас коробит?
-Что за вопрос: коробит или нет? Вы же понимаете, что мы живем в XXI веке, и все, что есть, – оно имеет право на существование и юридически, и этически.
-Я спрашиваю, потому что вы употребили слово «неполиткорректность», когда заговорили об испанской школе.
-Понимаете, я вообще человек очень широких взглядов, я не узко мыслю, а наперед, чуть дальше собственного носа. Я понимаю: если человеку хочется чем-то заниматься, ему нельзя запретить это делать. Правильно? Если это в рамках закона. Как я могу что-то сказать [об испанцах]? То, что они делают, – это тяжело. Но если судить объективно, их вариант художественной гимнастики противоречит физиологическим способностям мальчиков, мужчин.
Это все равно как если бы слон чувствовал себя воробьем; это тоже может показаться неполиткорректным.
Но они именно что заставляют себя делать вещи, присущие женскому организму. Может быть, это сексизм, и меня кто-нибудь обвинит в этом, но я считаю, что мужчина во всех видах спорта – и это видно даже по регламенту олимпийской программы – не должен соревноваться с женщинами.
-Когда во Всероссийской федерации художественной гимнастики возникли мысли о включении в вид мужчин?
-В 2005 году. Но, возможно, мысли об этом приходили Ирине Александровне и раньше, потому что она с девочками постоянно летала в Японию, а там этот вид спорта существует и культивируется с 1980-х годов. Как в Америке каждый университет имеет команду бейсболистов и чирлидеров, так в Японии есть бейсбол и художественная гимнастика. Казалось бы, Япония – маленькая страна, места там не слишком много, но у них залы для художественной гимнастики есть при каждом университете; лежит там ковер гимнастический, и его не сворачивают постоянно, как у нас. В России пока с нашим спортом тяжело, не хватает залов. Ирина Александровна старается, привлекает всячески инвесторов для строительства новых комплексов, но так как мальчиков [в виде] пока не очень много, не могут строить огромный комплекс специально для нас. Но будем начинать потихоньку, с ковра в каком-нибудь зале, с набора детей в какой-нибудь секции. А японцы – молодцы. У них давно есть материально-техническая база.
-Как в вашей жизни появилась художественная гимнастика?
-Я был мастером спорта по спортивной гимнастике, когда Ирина Александровна дала клич по регионам России, так как в Японии планировались крупные международные соревнования. И нужно было экстренно, быстро, стахановскими методами подготовить человека. О наборе маленьких детей не шло и речи: ей нужен был готовый спортсмен, с гибкостью определенной и с набором акробатических элементов; по всем параметрам подходил я. Сначала она спустила задание на президента федерации в Самарской области, он отправил запрос в 5-ю спортивную школу олимпийского резерва города Самары, и оттуда уже обратились к моему тренеру, он был не против, и я, в принципе, тоже. Сначала я удивился, потому что так же, как все, не знал о существовании такого направления. Но согласился на эксперимент; одновременно с этим мне хотелось вырваться куда-то из Самары.
-И вы приехали на базу в Новогорск?
-Нет, я приехал в Центр олимпийской подготовки на Удальцова.
-Кто работал с вами в Москве?
-Работал японский тренер, приглашенный из Токио. Командировала его Ирина Александровна. В тот же момент у нас параллельно начались занятия с мальчиками в секциях юношеской художественной гимнастики в Петрозаводске и в Москве.
-Сколько секций существует в стране сейчас?
-У нас 10 регионов сейчас занимаются этим, и еще несколько работают под эгидой общей гимнастики, так, чтобы не отпугивать народ. У нас такая тактика у всех – боимся спугнуть названием. Это и правильно, потому что народ надо потихоньку к новому спорту готовить. Но тормозит развитие вида не только отношение людей, но и опять же материально-техническая база. Например, в Петрозаводске ребят-гимнастов выгнали из всех залов: не было федерального стандарта, и они не могли официально открыть отделение с мальчиками в школе олимпийского резерва. Везде проверки, все должно документально сходиться, должны быть закупки, зарплаты и так далее. Все новое, непонятное, поэтому директора стараются отмахиваться от нашего дела. Но, по сути, сейчас у нас отделение мужчин во всероссийской федерации – оно официальное, и не может региональная федерация не заниматься развитием мужчин. Они сейчас, по сути, те, кто не занимается, идут на большие нарушения и закрывают на это глаза. Я не поднимаю пока что этот вопрос, потому что полетит много голов. Это все равно что руководители федераций спортивной гимнастики в регионах развивали бы только женское отделение. Представляете?
-У вас есть план дальнейших действий?
-Поварившись в нашей структуре, я понимаю, что нельзя сверху заставить людей что-то делать, просто по кукушке им постучать, нельзя силой по верхам пройтись, чтобы все заработало. Так не бывает, нужно начинать с низов. Горшки обжигаются тоже не богами. Нужно найти добровольцев, посадить зерно в регионах. Некоторые охотно идут на контакт с нами, и ребята из этих регионов были представлены на чемпионате России. Так же, по сути, начиналась история групповых упражнений в нашей стране: сначала от них отмахивались, было некогда, девочек за неделю до соревнований собирали в группу, приоритетом для всех была личная программа. Но публика настолько полюбила групповой вид, и так это стало интересно руководителям в регионах, что все заработало. Даже на моем веку, еще 15 лет назад, не такими популярными были групповые упражнения.
-С чем связаны особенности русского менталитета, из-за которых к мужчинам в художественной гимнастике относятся, мягко говоря, несерьезно?
-У нас всегда художественная гимнастика ассоциировалась с грацией, пластикой, с женственностью...
-Ведь есть уважаемая школа русского балета, например.
-У нас любят люди двояко мыслить, не знаю, с чем это связано: с широтой сознания или, наоборот, с ограниченностью и невежественностью. Я не могу провести параллель между балетом русским, между школой и традицией русского танца и тем, что делают испанцы. Потому что в балете мужчина отражает настроение, он играет свою роль мужскую. Он делает одно, а женщина совершенно другое. Мужчина даже в шпагате и прыжках раскрывается больше, чем женщина. Надо вам у Николая Цискаридзе взять интервью еще, он очень хорошо и красиво ответит на этот вопрос. У нас же чем люди занимаются? Девяносто процентов населения что делает? Работает и дальше своего носа не видит… Ну да ладно, опять в политику уйду.
Но это как пирамида Маслоу: некоторые не знают, чем детей прокормить завтра, какая уж там художественная гимнастика и балет. Некогда же об этом думать, да?
-На ваш взгляд, в ближайшее время мужской вид пропустят на чемпионаты Европы и мира под эгидой IGF?
-Почему еще испанцы очень активно развивались? По той причине, что был президент международной федерации – Бруно Гранди, царство ему небесное. Он не хотел признавать японский вариант, а поддерживал европейскую школу. Может это и потому что мы – Россия – поддерживали японцев, а у Гранди с Россией чисто формальные были отношения. Он часто повторял, что русские – монополисты в этом виде спорта, поэтому менялись правила, запрещались сложные элементы, к которым пришли Ирина Александровна и Алина (Кабаева. – Прим. GQ), говорили, что все это против физиологии и опасно для здоровья. В общем, художественную гимнастику усредняли для того, чтобы она развивалась во всем мире. Но потом пришел к власти господин Моринари Ватанабе, японец, и, казалось бы, он должен поддерживать японское направление, но паркур почему-то включили в состав Международной федерации гимнастики, а художественную гимнастику мужскую – нет. Вот так вот. Может быть, у него есть какие-то личные соображения, политические, стратегические, но я считаю, что стратегически для России развивать мужской вид было бы полезно. Если мы будем развиваться как испанцы – это будет просто, не нужно ничего придумывать.
Но это все равно что развивать мужскую художественную гимнастику в Катаре. Во-первых, менталитет русский: у нас не пойдут люди на это.
Во-вторых, это неправильно физиологически: парень должен вырасти крепким даже по природе своей, а сделать это не позволяет художественная гимнастика в испанском видении.
-Выходит, вы занимаетесь японским направлением, которое не слишком уж популярно в мире, потому что оно ближе русскому менталитету? А что, если испанский принцип возьмут в основу при включении мужской программы в международные соревнования?
-Если к нам обратится Международный олимпийский комитет, нам нужно что-то предложить, свою альтернативу, чтобы не потерять место на международной арене. Хотелось бы, чтобы нам помогали коллеги из спортивной гимнастики, акробатики, но все относятся к новому виду ревностно. Я не знаю почему. Наверное, потому что финансирование как-то распределяется между всеми видами гимнастики. Это очень сложно, но всему свое время. Я подрос сейчас, 15 лет назад мне только исполнилось 16 лет, а теперь мне 31, я дозрел мозгами, у меня сформировалось определенное мышление, я набил себе шишек и стал смотреть на мир шире. Если бы мне 10 лет назад дали развивать футбольный клуб, наверное, у меня бы получилось. Не сказать, что это проще, но ты по крайней мере понимаешь, куда все движется, тебе всегда рады в кабинетах больших начальников. А когда существование твоего вида спорта отрицают и не очень охотно идут на подмогу – это непросто.
RU 
