Дата: Четверг, 23.08.2012, 23:05 | Сообщение # 591
Группа: Модераторы
Сообщений: 87517
Статус: Offline
«Мы добивали ногами ненавистные весы…» Наши золотые гимнастки перед вылетом на сардинию рассказали, как покоряли олимпийский Лондон
Тренер Ирина Винер-Усманова обещала им булки, женихов, мороженое, караоке и корабли. А им хотелось пиццы. Причем немедленно. Они сделали три «круга почета» по столовой Олимпийской деревни, набрали гору еды и кивали всем, кто их поздравлял, с огромными кусками пиццы в зубах. Вечером после победы они поужинали пять раз, поспали два часа и поутру отправились… на завтрак.
Весы, на которых на Олимпиаде их взвешивали по пять раз в день, они били ногами. У дверей корпуса, в котором жили. Осколки остались валяться на земле, чемпионки сели в автобус и уехали. За то, что они сделали в Лондоне, футбольная торсида аплодировала им стоя. Потому что кумиры означенной торсиды на такое неспособны. Они победили.
Ради них Ирина Винер снова взялась за групповые упражнения, чего не делала много лет. С ними работали и психолог, и врач хоккейного «Витязя», по привычке разговаривавший с ними, как с тафгаями команды вечных штрафников, а они смешно его передразнивали…
Своим тренером они называют и… хоккеиста ЦСКА Рому Любимова, обещавшего построить для них Изумрудный город. Базу, где можно будет тренироваться по два часа в сутки, есть что душе угодно и… при этом выигрывать.
Но пока они жили полгода на двух видах каш. А за пять дней до Олимпиады лишились мобильников, ноутбуков и любых средств связи с внешним миром. Но об этом не жалеют:
– Ирина Александровна (Винер. – Прим. ред.) правильно сделала, что отобрала у нас все! Нам такие вещи писали! Например: «Либо вы вернетесь с золотом, либо мы вас не ждем».
Представляете? И зачем нам такое давление? Мы и сами знали, что малейшая ошибка – и нас отбросят назад, потому что во главе судейской коллегии в Лондоне сидел итальянец. А итальянкам мы проигрывали три чемпионата мира подряд…
Теперь – выиграли.
Но в свои 17 лет они не верят, что доживут до того дня, когда художественную гимнастику начнут показывать по телевизору на больших каналах.
– История вашего успеха, кажется, началась с того, что Ирина Винер возглавила команду по групповым упражнениям, сказав: «Теперь за победу и за возможное поражение буду отвечать только я». Это было в январе? – Даже раньше. В сентябре был проигран чемпионат мира в Монпелье. В октябре состоялось собрание, где было заявлено, что у нас все не совсем хорошо. Ирина Александровна тут же взялась за нас.
Изменилось все кардинально! Поменялась тактика работы с нами. В первое время у нас был шок. Мы не ожидали того, с чем пришлось столкнуться.
– И с чем же? – Винер работала с «личницами» в последние годы. Ей захотелось, чтобы мы стали… как «личницы». Она создала совершенно новый вид программы. И внесла что-то новое, прежде всего из индивидуальной программы. А программу нам писали все понемногу. И Люси Димитрова (знаменитый болгарский тренер и хореограф. – Прим. ред.), и Ирина Зеновка (хореограф Канаевой. – Прим. ред.). И Винер. Каждой из нас было предложено исполнять свою партию. Заставили при этом вспомнить давно забытые элементы. У нас долго не получалось. Когда начало получаться, Винер говорила: «Я же знаю, что вы звезды! Каждая из вас – звезда!» Из каждой из нас она пыталась сделать что-то уникальное. Чтобы мы перестали быть просто массой…
– В феврале в Новогорске Винер заявила: «Мне приходится иметь дело и с бароном, и с серым кардиналом». Так она описывала первые впечатления от работы с вами. Ну и кто из вас был бароном, а кто – серым кардиналом? – Да, мы читали. Но «барона» у себя так и не вычислили. Только «серого кардинала»…
– Познакомите? – А это Ульяна Донскова.
– Ваш капитан. Почему «серый кардинал»? – Ирине Александровне сон приснился. Она пришла на следующий день после выходного в зал и сказала Ульяне: «Серый кардинал. Ты мне приснилась…». Ей приснилось, как оказалось, будто мы все после тренировки подходим к Ульяне и докладываем ей, как мы тренировались.
– «Серый кардинал» – тот, кто управляет исподволь. – Да Ульяна ничем не управляет! Это был только сон! Мы – настоящая команда, и все решения мы принимаем сообща. Мы и психологу, с нами работавшему, передавали общие пожелания.
«ДОКТОР ЗЛО» ДО НАС РАБОТАЛ С ТАФГАЯМИ…»
– С вами работал психолог. Как это выглядело? Сеанс коллективного гипноза с уходом в бессознательное? – Психолог – это Евгения Борисовна. Она работает с нашими командами уже пятую Олимпиаду. Редко с «личницами». То есть с ними тоже, но – редко. Чаще с групповым упражнением. Поскольку нас много, если кто-то начинает выпадать из-за своего беспокойства по какому-либо поводу, это тут же отражается на команде. Иногда после тренировок она говорила: «Девочки, вам надо собраться и друг с другом поговорить». Мы собирались, разговаривали, выводили общее мнение и объясняли, что нас устраивает, а что нет. Кто-то ходил к психологу индивидуально…
– Но это как тайна исповеди, ее не стоит нарушать. – Психолог еще была как бы проводником между нами и тренерами. То, что мы не могли сказать тренерам лично, передавали через нее. Если бы сами стали говорить это тренерам, они могли не так воспринять. Мы могли подобрать не те слова… Ну, допустим, чтобы перед выходом на ковер с нами общались спокойно, не дергали лишний раз. А к психологу тренеры прислушивались. Кстати, нам несколько раз хотели в составе перестановки сделать. Но за гимнастку, которую собирались убрать, мы вставали горой. И отстаивали. Тренеры в конце концов соглашались с нами. Им даже нравилось, что мы так поддерживаем друг друга.
– Все переговоры об этом шли тоже через психолога? – По-разному. Но психолог – это еще не все. С нами работал врач из хоккейного «Витязя». Леонид Зинин. Мы называли его «Доктор Зло», «Зи», а еще «Стеклышки». У него очечки такие ма-аленькие. И когда он смотрит сквозь них, то выглядит сердито.
– «Витязь» – рекордсмен по штрафам в КХЛ. То есть он к вам – прямо от тафгаев… – И разговаривал с нами, как с хоккеистами, на их сленге. Так прикольно. Хотя он вообще-то добрый. И мы его любим. А «Доктор Зло» – это так, в шутку. Настя Близнюк смешно его копирует. Настя опускает голову и, скривив губу, невнятно произносит:
– Так, ты иди ко мне в кабинет. Возьми там порошочек. Какой-какой… вон там лежит. Кстати, девочки, кому хрустнуть спинку? – Канаева, когда мы попытались ее в Лондоне сосватать в групповое упражнение и стать трехкратной олимпийской чемпионкой в Рио, сказала: ни за что! Говорит, если у них кто-то заболеет или травмируется, все равно надо выходить.
– Женю в групповое упражнение звали и перед Олимпиадой в Лондоне. Не пошла! А то, о чем вы говорите, – это правда. Конечно, в случае серьезной травмы нам дают замену из второго состава. Но с новенькой тяжело работать, она выпадает. И, если есть возможность терпеть, мы терпим. Изо всех сил поддерживаем ту девочку, которая плохо себя чувствует. Берем на себя ее нагрузку. Каждая из нас побывала в этой роли…
– Читатели пишут, как восхищаются вами, но при этом спрашивают: «Как вы относитесь к тому, что гимнастика слабо освещается в СМИ»? – На улицах нас стали узнавать после Олимпиады. А нашему телевидению хотелось бы пожелать, чтобы они нас чаще показывали. Чемпионат мира в Москве не транслировал ни один федеральный канал!
– Еще читатели интересуются, увидим ли мы вас в Рио в том же составе. – Подождите, дайте нам от этой Олимпиады отойти…
– Винер сказала, что даст вам свободу. Караоке, лодки, корабли… Вы уже приступили? – О-о, нет, мы только разминались. Еще 15 процентов использовали из того, что хотели бы. Вот летим на Сардинию. Ирина Александровна нас там уже ждет. А у Насти Близнюк свидание срывается. Первое в жизни.
– Нам рассказывали, кавалеров у вас нет, одни тренировки. – Нет желания – нет возможностей. При желании всегда можно познакомиться. Даже если тренируешься по 12 часов в сутки. Настя очень расстроена, тем более человек летит из другого города.
– Когда же вы возвращаетесь? Может быть, он подождет? – Будем надеяться… Мы прилетаем 28‑го.
ЗА КАДРОМ
«ОСКОЛКИ БРОСИЛИ У ОТЕЛЯ» Весы, на которые девочкам приходилось вставать по пять раз в день во время Олимпиады, заплатили за все… Их кончина была бесславной.
– За что вы казнили свои весы? У вас отобрали мобильные телефоны, насколько я знаю. Весы не успели отобрать? – Лишиться телефона – не самое страшное. Отобрали всего на пять дней, можно и потерпеть. Это было правильно, чтобы нас перед Олимпиадой не беспокоили звонками. Без телефонов и ноутбуков мы больше общались друг с другом и раньше ложились спать!
– После того как вам вернули ноутбуки и телефоны, вам разрешили есть все, что угодно. Что же вы съели, приехав в Олимпийскую деревню? Или кого… – Мы ужинали в тот вечер пять раз. Потом завели будильник, дав поспать себе всего два часа, и… пошли завтракать.
– Что называется – дорвались. – Первым делом, вернувшись в деревню, побежали в столовую и сделали там три круга вокруг шведского стола, загрузив подносы до предела. И прямо на ходу ели! Нас все приветствовали, поздравляли. Мы отвечали еле-еле, с набитым ртом. Походили немного по улице, чтобы что-то переварилось, и снова в столовую! После этого мы еще сходили на закрытие Олимпийских игр.
Сбежали оттуда, не дожидаясь конца церемонии, и опять есть… Потом поехали в «Боско-дом» – и там тоже поели. Затем ночевать – в отель, перед сном...
– Поели? – Точно! Завели будильники, дав поспать себе всего два часа, чтобы поскорее оказаться за завтраком!
– Когда же вы расправились с весами? – Перед самым отъездом. Телефоны у нас отобрали, но весы-то нет! Во время Олимпиады нас взвешивали по пять раз в день. Отклонение в весе на 200 граммов приравнивалось к катаклизму вселенского масштаба. А что такое 200 грамм? Стакан воды. За тренировку мы по полтора килограмма стабильно сбрасываем. Но Ирина Александровна очень переживала за нас, поскольку даже 200 грамм влияют на твое приземление после прыжка и риск получить травму увеличивается…
При этом, вы же понимаете, какие отношения у нас могли быть с весами… Когда все закончилось, мы вынесли их во двор отеля и торжественно разбили. Грохнули их об асфальт, они не разбились сразу. Тогда мы начали на них прыгать и добили ногами. Со стороны это выглядело, наверное, ужасно. С такой ненавистью эти весы разбивали… И с ненавистью, и с радостью! Осколки так и остались там лежать… Не хотелось к ним больше прикасаться. Мы сели в автобус и уехали.
